Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 - Нелли Шульман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хотя руки у него рабочие, честные руки… – подумал Саша, – видно, что он трудится в шахте… – он знал, что может встретить в провинции Катанга и сына Поэта, казненного в Японии графа Дате Наримуне, и его кузена, барона Виллема де ла Марка:
– С де ла Марком темная история, – куратор передал ему досье юношей, – детство он провел в СССР. Он сын британской шпионки, бросившей его на попечение государства, сбежавшей из страны… – по документам выходило, что Виллем ненавидит Советский Союз и социалистический строй:
– Он бы и не стал со мной говорить… – де ла Марк снабжал деньгами радиостанции, содержащиеся ЦРУ, – но сын Поэта именно тот, кто нам нужен… – Скорпион тоже слышал байки тетушки, стоявшей за лотком в главном здании почтамта:
– Вообще не байки, – подумал он, – на улице тоже об этом болтают. Кажется, весь Элизабетвилль уверен, что Лумумба именно здесь… – утверждая, что он в городе новый человек, Саша немного лукавил. Советский сухогруз пришвартовался в Луанде, столице пока еще португальских владений, две недели назад:
– Правильно Странница говорит, половина континента обрела свободу, а половина ждет искры революции… – Страннице, разумеется, хода в «Мою Италию» не было. Присев на бревно, девчонка стругала ножичком прутик, опять посасывая леденец. Пыльная юбка спускалась к изящным щиколоткам, к босым ногам цвета темного шоколада:
– Она не африканка, – подумал Скорпион, – то есть она чернокожая, но не уроженка этого континента. Она быстро переняла местные повадки, но я вижу, что она родилась в СССР…
Ни Странница, ни другие члены группы, где была еще пара негров, не распространялись о том, откуда приехали. Не говорил об этом и Саша:
– Я сел на корабль в Гамбурге, одного парня мы подхватили в Гавре… – парень, тоже негр, говорил на безукоризненном французском языке, а по-русски знал едва ли пару слов, – но больше мы ничего, кроме дела, не обсуждаем… – в Луанде, тайно покинув сухогруз, они купили несколько подержанных виллисов.
Оружия и денег у группы было более чем достаточно:
– Странница шатается с вальтером, хотя я ей сказал, что это опасно. Впрочем, она метко стреляет… – на корабле оборудовали тир. Ради практики группа даже между собой не переходила на русский язык:
– Странница еще знает испанский и английский… – Скорпион бросил взгляд за окно «Моей Италии», – ее после академии, наверное, пошлют в Южную Америку… – девчонка мечтала побывать на Кубе. Саша не знал, сколько лет Страннице, однако она была комсомолкой:
– Наверное, семнадцать или восемнадцать. Африканцы быстрее развиваются, у здешних девушек в ее годы по двое детей… – бросив прутик, Странница взобралась на раму подкатившего к ней ржавого велосипеда. Велосипед они подобрали на свалке рядом с дешевым пансионом, где поселилась белая часть группы:
– Негров и в такие трущобы не пускают, – зло подумал Саша, – колониализм во всей красе… – негры жили в еще более убогом месте, в середине бидонвиля, как в Конго называли трущобы, где селились чернокожие. За рулем велосипеда сидел Франсуа, парень, подхваченный ими в Гавре. К звонку он прицепил красную ленточку:
– Наш план сработал, они едут в особняк… – хозяин негритянского пансиона разводил на заднем дворе куриц. Африканец возил свежие яйца в богатое имение на дорогой, белой окраине города:
– В усадьбе обосновались бельгийцы, – сказал Франсуа Скорпиону, – хозяин обещал взять меня и Странницу на уборку. Хозяева особняка нанимают приходящую прислугу из бидонвиля… – девушка и юноша изображали брата и сестру:
– Может быть, мы ошибаемся… – Скорпион, незаметно взглянул на часы, – но нельзя терять времени. Сейчас одиннадцать утра, а Лумумбу привезли сюда на рассвете, если верить сплетням… – черные кудри Странницы пропали среди толчеи машин, ручных тележек и велосипедов.
Отпив капуччино, Саша понизил голос:
– В общем, Жозеф… – граф Дате называл себя на французский манер, – в политике я не разбираюсь, но хочется первым напасть на сенсацию, как говорят в наших кругах… – японец усмехнулся:
– Думаете освободить из-под стражи Лумумбу, если он здесь… – серые глаза месье Вербье были спокойны:
– Именно так… – кивнул он, – освободить и взять у него интервью, Жозеф… – месье Вербье щелкнул пальцами: «Гарсон, еще кофе!».
На городском рынке Сан-Паулу-ди-Луанда Странница купила за мелкие монетки расшитый яркими узорами тканевый мешочек. Здешние девочки и женщины носили на шее тяжелые медные ожерелья, связки амулетов, засушенные змеиные головы, пучки травы и католические кресты. На торбочку Странницы никто в группе не обратил внимания:
– Тем более, никто туда не заглянет… – не поднимая головы, девушка усердно мыла пол, – все думают, что это сувенир… – она никогда не рассталась бы с рукописным свитком, с четко выведенными Павлом китайскими иероглифами. В августе прошлого года, не дожидаясь начала восьмого класса, Света уехала из интерната:
– Меня забрали, как забрали Софию. С той зимы о ней ничего не слышно, у воспитателей тоже ничего не спросишь… – Аня Левина все-таки поинтересовалась судьбой девочки:
– Я комсомолка, – пожала плечами девушка, – я имею право знать, что случилось с моим товарищем. Я секретарь комсомольской организации интерната… – Надя помахала рукой. На длинных ногтях подсыхал алый лак:
– Комсомольская организация из пяти человек. Культмассовый сектор рапортует… – Надя фыркнула, – он перед тобой в полном составе… – Аня поправила аккуратно уложенные волосы:
– Порядок есть порядок. Я пойду к директору… – от директора старшая Левина вернулась ни с чем:
– Ей сказали, что Софию перевели в другой интернат, – вздохнула Странница, – и про меня скажут то же самое… – на взлетное поле девочку доставили в закрытой машине, военный самолет пошел на юг. Странница оказалась на Кавказе:
– Я жила в субтропиках, под Батуми, – поняла девочка, – меня готовили к здешней погоде, но все равно в СССР не бывает так жарко… – ее поселили в отдельном коттедже на территории военной базы. По ночам над крышей домика ревели реактивные самолеты. Света решила, что база находилась рядом с границей:
– По соседству лежала Турция… – она вспомнила карту, – а сейчас мы близко от португальских колоний. Но Африка еще вспыхнет, освободится от ярма капитализма… – она делила коттедж с воспитательницей, как ее называла Света, пожилой женщиной с отличным французским языком. За полгода Света стала бойко болтать с парижским акцентом:
– Франсуа сказал, что меня не отличить от парижанки, – девушка выжала тряпку, – а он родился на Монмартре… – с так называемым братом Света разговаривала мало, но поняла, что парень коммунист:
– Мой отец, наверное, был белый, – нехотя заметил он, – хотя у моей мамаши хватало и черных клиентов… – Света только в Африке впервые увидела проституток:
– Тоже наследие колониальных времен, – яростно подумала она, – заведующий хозяйством только что не раздел меня глазами, когда мы пришли… – у чернокожих в группе имелись конголезские удостоверения личности. Небрежно взглянув на мутные фото, бельгиец махнул рукой:
– Принимайтесь за работу. Особняк большой, с улицы все только и делают, что носят пыль…
В кабинеты наемных уборщиков, впрочем, не пускали. Страннице достался коридор первого этажа, с перекошенным наборным паркетом и клубами паутины по углам. Растирая горячую воду шваброй, она поглядывала в сторону лестницы:
– Это черный ход… – парадная лестница помещалась в центре здания, – но на главной лестнице нет спуска вниз, а здесь есть… – бросив швабру, Света подергала ручку рассохшейся двери:
– Заперто, но чего ты еще ждала… – она вспомнила, что ее напарника отправили убираться в саду:
– У меня есть шпильки… – девушка заколола на затылке черные волосы, – но шпилькой такой замок не откроешь… – в здании явно имелся подвал:
– Скорпион видел, как Франсуа меня забирал на велосипеде, но вряд ли он здесь появится. У него удостоверение журналиста, а газетчика сюда не пустят…
У ворот в кованой решетке здания торчали верзилы в темных очках, с военной выправкой. Даже у заведующего хозяйством была армейская осанка:
– Понятно, что здесь сидит ЦРУ… – Света вернулась к ведру, – может быть, именно сюда привезли Лумумбу… –
